Предыстория

Моя беременность протекала совершенно беспроблемно, пару раз были подозрения на патологии, но ни одно из них не подтвердилось. У меня хорошее здоровье, широченный таз, мои мама и бабушка рожали быстро и легко. Я была на девяносто девять процентов уверена, что и со мной будет так же. Да и на курсах мне создали замечательный настрой на роды, что все будет быстро, легко и с хорошим результатом…

Можно сказать, что мои роды начались на 35 неделе, когда я впервые попала на сохранение со схваткообразными болями в животе. Боли были сильными, приступы продолжались по 3-5 часов, потом проходили. Роддом, в котором я хотела рожать, был закрыт на мойку, и меня положили в районный. В коридор на кровать с панцирной сеткой. Там я пролежала три дня, там же и переодевалась, и кушала, и спала - под крик детей из обсервации, которая находилась напротив. Потом меня перевели в палату, там было пять человек, и я относительно неплохо "досохранялась" еще четыре дня, выпросив у врача выписку.

Приехав домой, я плакала от счастья, что наконец-то вернулась нормально дохаживать свою беременность. Бегала по дому, что-то делала, просто было приятно там быть. На радостях пошла в ванную, собралась принять душ, и тут из меня полилось - по ногам бежала светлая жидкость, довольно обильно. Я подложила прокладку. Меня уже трясло. Прокладка намокла весьма быстро. Позвонив своему гинекологу, я рванула к нему на прием. Было 36 с половиной недель. Каково же было мое удивление (и даже немного - разочарование), когда врач сказал: "Это какое-то воспалительное заболевание, вряд ли это воды". Роддом уже был открыт, и меня положили туда. Там меня посмотрел еще один врач и сказал: "Если б это были воды, то после осмотра они бы хлынули потоком".
А у меня уже начались боли в животе. В общем, снова под капельницы. Вечером того же дня меня сильно схватило. Капельницы не помогали. Сбежались врачи. Как назло, когда они пришли, между болями наступил перерыв. А потом меня снова скрутило. Мой гинеколог (он был дежурным) сказал, что если к ночи не пройдет, пойдем рожать. К ночи прошло. Как в тюрьме, без разрешений на прогулки и свидания, я пролежала еще неделю. До середины тридцать восьмой. Врачи уже ржали: "С чем лежим? С угрозой? А кто тебе угрожал?"
В это время на один выходной приезжала мама из Одессы, палатный врач не выпустил с ней повидаться, сказав мне пару ласковых, мол, подумаешь Одесса - пять часов на машине (наверное, машина у него хорошая - так быстро ездит), и я сбежала на полчасика посидеть с ней в приемном. Через два дня меня отпустили домой, взяв слово, что приду в 39 недель. А еще почти все дежурные врачи ежедневно что-то говорили по поводу моей полноты, подкалывали, вроде "а здесь у нас дюймовочка лежит". Причем рядом со мной лежала женщина 38 лет, в два раза меня крупнее, матершинница и без комплексов. Ее, видимо, трогать боялись. Ну да ладно.

В общем, родов, как вы уже поняли, мы ждали с 35 с половиной неделек. В 37 с половиной мы оказались дома. Через пару дней приехала мама в отпуск. С такими угрозами все думали, что рожу я рано. Тем более, и меня мама родила рано. По УЗИ сказали, что малыш созрел, дыхательный цикл есть, и по размерам он на неделю больше срока, то есть можно рожать.
Когда заканчивалась сороковая неделя, меня начал бить мандраж. Почему я до сих пор не рожаю? Особенно если учесть, что схваткообразные боли не прекращались. В конце 38й недели отошел кусочек пробки. Тогда же и начались предвестники - регулярные схватки раз в 15 минут, по 5-6 часов в день. Как они меня вымотали! Я каждый день мучительно ожидала - ну может уже сегодня придет избавление?

Меня познакомили с замечательным доктором. Он посмотрел мою шейку и сказал, что в ближайшие пару недель я вряд ли рожу. Так и получилось. Я показалась ему на сороковой неделе. Шейка была все еще совершенно не готова, хотя стала мягче. Решили, что приеду через неделю, будем ставить специальный гель, размягчать шейку. Я втайне надеялась, что до тех пор рожу сама - не хотелось вмешательства. Но где-то в душе чувствовала - не рожу я до "часа икс", то есть до вторника тринадцатого июля.

Во вторник утром я проснулась от схваток. Они шли через каждые десять минут. Когда промежуток сократился до шести минут, я обрадованная, рванула принимать душ, бриться. Разбудила маму. Собрались звонить доктору через часик (было 7 утра). И через этот самый часик схватки прошли…

Я рожаю? Быть этого не может!

Понервничав, к пяти условленным часам, поехали мы ложиться на предродовую подготовку. К слову, тот самый гель, который мне должны были поставить в шейку для ее размягчения, наша славная страна перестала закупать. Такое мое счастье. Приехали, я переоделась, залезла на кресло. Доктор принес какую-то таблетку, вроде заменителя этого геля. Пощупал шейку, она все такая же "никакая". Ну, говорит, начнем с четвертинки, будем планировать роды через пару-тройку дней. Я расспросила, как она действует. Он ответил, что у всех по-разному: если организм к родам готов, то схватки могут начаться через несколько часов. Поставили четвертинку.
Я слезла, собрала вещи, пошла в отделение. В палате было две девчонки. Наболтались с ними. Выяснили, что в душевой не работает лампочка, а в туалете вырвана ручка, поэтому справлять разного рода нужду получается исключительно с открытой нараспашку дверью. Похихикали. Через полчасика я чувствую - животинька-то побаливает. Обрадовалась. Думаю, ой как хорошо, значит, шейка начала готовится, может и вправду, к пятнице родим (был вторник). Значит, не безнадежна я. И так далее. Попила кефирчику, почитала книжечку. А живот не проходит. Засекаю время. Шесть минут. Шесть минут. Шесть минут.

Опа! Что-то странное происходит. Я рожаю??? Да ну ладно, со мной такого быть не может!

Иду искать врача. Сообщаю. Удивлен, говорит - рановато. Колят мне спазмолитик и говорят выпить но-шпу. Пью. Будем ждать реакции.

Проходит час. Боль усиливается. Схватки идут через 3-4 минуты. Записываю время на бумажечку. Палата сопереживает. Нервно гадаю кроссворд и так же нервно хихикаю. Чувства, что рожаю, все еще нет (а мне все обещали – поймешь, поймешь…) Заходит врач. Еще больше удивляется. Идем на кресло.
На кресле выясняется, что схватки-таки идут вовсю, началась родовая деятельность. Но шейка не готова. Доктор говорит: "Если бы ты знала, как я не хочу тебя резать, но как не вовремя ты начала рожать…" Это и понятно - у меня большая жировая прослойка, слабые мышцы живота, вобщем, неспортивная барышня, заживала бы долго и мучительно, да и вообще - это крайняя мера. Звонят анестезиологу, очень хорошему, с которым была договоренность с самого начала. А его нет в городе, он приехать не может. Соглашаюсь на дежурного, т.к. врач мне объясняет - ты не выдержишь сама, без анестезии. Хех, кто знал тогда, что бОльшая часть родов будет именно без анестезии… Спускаюсь со своими торбами на первый этаж - делать клизму и принимать душ.

Акушерочка попалась очень милая, все сделала аккуратно, подождала пока я "отсижусь" и выкупаюсь. Потащила мои торбы к лифту, улыбалась: "Думаешь, тебе столько всего понадобится в родилке?" Пришлось объяснять, что пришла лежать на дородовом, и вещей набрала соответственно.

В родилке весело, то есть, никого нет. Врачи и акушерки кучкуются возле поста дежурной медсестры, то ли разгадывают кроссворд, то ли еще что, я не очень поняла. Я бодра и полна сил, хоть и дело к ночи идет. Как же, меня в родилку привели! В это время звонит телефон, и все делают страшные глаза - на шестом этаже реанимация, мобилки требуют отключать. Шепчу мужу в трубку, что я в родилке, и отключаю телефон. Дома, наверное, был шок…
Все еще не понимаю, что я рожаю. Постоянно жду - сейчас закончатся схватки, и меня снова потащат в дородовое, только зря клизму делали, а потом все сначала, через несколько дней… Потому и домой звякнуть не догадалась – не верила, что вот ОНО…

«Родилка»

Приводят меня в большую трехместную предродовую палату, всю в кафеле. Стоят три кровати и два специальных мячика на ножках. Задираю рубашку, смотрят шейку. Веселое зрелище лежать с задранной на шее рубахой, когда вокруг тебя куча народу вертится. Но мне было все равно, я понимала, что они там привыкшие, и не такое видали. Больно совершенно не было, схватки хоть и ощутимые, но терпимые, раз в три минуты. Шейка открыта на палец и дальше никак. Укладываюсь на кровать, приходит медсестра и вводит в вену широченный операционный катетер. Больно, но удобно. Ставят капельницу с но-шпой. Валяюсь. Разрешили немножко попить воды. И все ушли. На часах девять, схватки идут уже более трех часов, а я еще не осознала, что вот оно - никуда уже не денешься. Лежу и думаю - жаль, что муж не пошел, скучно тут. Каждые полчаса приходит кто-то из персонала, слушают сердцебиение ребенка и силу схваток. Потом уходят, снова лежу одна. Думаю только о том, что домой не могу позвонить. И еще скучаю.

Когда откапали но-шпу, посмотрели раскрытие - никак. Повели в родзал, взяли крючок и пробили пузырь. Звучит и выглядит страшно, но не ощущается никак. Вытекло не очень много розовой жидкости - воды светлые, это хорошо. Развели оболочки. Слезла, взяла простынку между ног, потащилась обратно в палату. Там вся эта радость повыливалась на мою кровать, вот тогда я вблизи посмотрела - как выглядят воды, и что эта здоровенная куча вязкой слизи и есть пробка. Менять постель не стали, сверху бросили тряпку, и я на нее легла.

Повели делать эпидуралку. Анестезиолог "ласково" сказал, что на такой спине позвоночник еще надо прощупать. Сказали сесть на кресло (высоченное родильное кресло, залазила по ступенечкам), держать спину прямо, а голову прижать к груди. Так надо сидеть, не шевелясь столько, сколько там вводят иглу, препарат и укрепляют катетер на плече. Это все на схватках и с капельницей (уже с энзапростом) в руке. Повеселились, было нелегко. Я еще бодра, улыбалась, шутила. По спине потекло приятное теплое нечто, и стало хорошо. Сразу захотелось спать.
Поползла в палату. Лежу, схваток вообще не чувствую. Ноги отнялись. Схватки определяет врач по напряжению живота, идут продолжительностью в минуту через полторы-две. Ну и черт с ними, думаю я, как же хорошо и приятно рожать… Но шейка не открывается. Схватки начинают затухать, то есть идти реже, по две сразу, хотя и продолжительные. И резко повышается чувствительность, она возвращается через пять-десять минут после введения анестетика. Мне становится «веселее».

После полуночи приводят девочку, у нее схватки только начались. Мы усаживаемся на мячики и сидим, болтаем, под идущие схватки. Эпидурал мне давно не обновляли, анестезиолог ушел спать. Поэтому чувствую я все замечательно, схватки усиливаются - стоять невозможно вообще, не то, что ходить. На мячике хорошо, сидишь, попой крутишь, и сразу легче как-то. Периодически заходят сонные люди, слушают сердцебиение, с нами вяло шутят и уходят.

Пришел мой врач. Стал разжимать шейку руками, на схватке. Те, кому проверяли на схватке раскрытие, знают как это "приятно". Так вот, раздвигать шейку - во много раз «приятнее». Потихоньку шейка поддается (доктор аж вспотел, вот не думала, что шейка такая плотная бывает). Итого после семи часов сильных схваток добились трех сантиметров раскрытия, сугубо вручную. Мой доктор огорчен, говорит, что не ожидал настолько сложных родов, и что если до трех ночи не раскроется, будем оперироваться. Я понимаю, что если не надо, резать не будут, поэтому согласна, я ему доверяю. Ставят окситоцин. Схватки сносят крышу. Подружке тоже становится похуже, она ложится на кровать. Выясняется, что у меня полный мочевой, который в отличие от схваток я не чувствую.
Ставят катетер, становится легче переносить схватку, когда мочевик опустел. В течение последующих трех-четырех часов шейку приоткрывают еще немного. Все уже взмокли со мной возиться. Я лежу, наблюдаю ночную бабочку на кафельной стене. Три часа ночи уже прошло. Приходит женщина-врач (к сожалению, не знаю ни имени, ни фамилии), ее привел мой доктор, посовещаться. И тут - схватки прекращаются! Уже почти решили резать, когда она сказала - отставить, уже хорошее раскрытие, мы его "добьем". Пятнадцать кубиков окситоцина и вперед.

Эпидурал к тому времени отменили. Кто лежал хоть час под окситоцином, меня поймет. Девушки залазят головой в чугунные батареи и убегают от врачей по стенам. Я старалась дышать и не особо отключаться. Получалось плохо. Дышать - дышала, но между схватками "уплывала", меня приводили в чувство. Мой врач все время спрашивал, не устала ли я, переживал, что у меня не будет сил. Я обещала, что соберусь, и если надо - силы найдутся. Ругалась на анестезиолога, мол, зачем он вообще нужен, если не обезболивает. Раскрытие шесть сантиметров, сделанное вручную. Это уже около четырех-пяти утра. Ну, думаю, я попала. Пришел сонный анестезиолог, дал какую-то наркоту. Отключаться стало веселее.
На каждой схватке "добивали" мою шейку. Схватки усиливались жестоко, хотя я еще на первой дозе (до решения колоть 15 кубов) не понимала, как может быть в жизни что-то больнее. Мой врач обронил: "Если она родит сама, это будет чудо…"

К шести утра я начала кричать. Вернее, так. Я дышала сквозь зубы как паровоз, напрягая все тело, потому что понимала где-то кусочком замученного мозга - отключись я сейчас, перестань дышать правильно - ребенок начнет задыхаться, и тогда или разрежут, или всем нам придет аллез капут. Так вот, я дышала, сколько могла, а потом громко и протяжно на выдохе завывала. Было все равно, они точно к такому привыкли. Так прошло еще два часа. Врач-женщина меня успокаивала, говорила что-то о материнстве.. Там я уже не помню.. Здорово поддержала. И мой врач тоже никуда не отходил.

К семи утра раскрытие составило восемь-девять сантиметров. На схватках врач что-то делала внутри, я так поняла – шейку вокруг головки распрямляла. Когда она сказала: "Сейчас мы будем тужиться", я аж разулыбалась и спросила: "Что, правда, что ли?!" А безводный период был уже более десяти часов.

Потуг у меня не было. Тужилась по команде. Пытаясь взять колени руками (я полная, мне тяжело это сделать), я начала тужиться. Разумеется, неправильно. А кто это сразу делает правильно? Я выдыхала воздух, не могла его задержать. Но усилий все равно прикладывала много, и все - на низ, поэтому результат какой-никакой был.
Когда мы пошли в родилку, я вообще не «въезжала» уже ни во что. Все переживали, чтоб у меня хватило сил. Я только себе бубнила - уже скоро, уже скоро.
Легла я очень неудобно, сильно прогнув свою от природы прогнутую спину, потому что «вожжи» были слишком близко к подставкам для ног. В итоге пару защемлений получила. Я набирала воздух и начинала тужиться, а врач ложилась мне на живот всем телом и давила ребенка. Я, конечно, воздух опять выдыхала, но все равно потуга была эффективной, потому что я тужилась на низ, и мне помогали, выталкивали ребенка. На второй потуге родилась головка. Интересно было, она вылезла, а маська остался сидеть внутри. Очень интересное ощущение, как что-то чавкнуло и торчит где-то там внизу. Не было вот этого "не тужься, не тужься!", потому что и потуг-то не было, все по команде.

С Днем рождения, малыш!

С третьей потуги вылез мой малявочка. Сине-красненький со здоровенной пуповинищей, торчащей из пузика. И сразу пришло чувство неземного облегчения, пустоты и даже немного блаженства что ли. Я лепетала, что сын одесситки и должен был родиться в семь сорок, есть такая песня одесская… Больше глупостей вроде не говорила, да там все были счастливы больше меня, поэтому никто ни на что не обращал внимания. На голове сына была здоровенная шишка, размером с полголовы, родовая опухоль – он неправильно вставился. Я смотрела только на эту опухоль, мне было не до послеродовой радостной эйфории, я сразу запереживала - что с ним и как. Акушерка раздвинула ему ножки и спросила: "Ну что, мамочка, кого родила?", и я разулыбалась: "Мааальчика…"

Лицо его я не запомнила. К груди его не приложили, и на живот вообще не клали. Немного обиделась, неужели моему пострадавшему дитю целебное молозиво нужно меньше, чем другим детям? Но им виднее, я не возмущалась. Забрали на стол далеко от меня, оттуда я услышала его крик. Солидный такой крик. Врач оценил сына в 5-7 баллов, сказал, что ожидал намного хуже. Врач был, кажется, счастлив больше меня, сказал, что проще десять обычных родов принять было, чем мои. И очень рад, что все получилось. И еще - что второго рожу, как выплюну, шейку мне "расшевелили" на всю жизнь.

Сына увезли в реанимацию. В это время родилась плацента, я почти не почувствовала ее рождение. Я еще очень боялась, что сына не узнаю. Ко мне подошла неонатолог, я задавала ей вопросы, мне на все обстоятельно ответили. Параллельно меня зашивали - разрыв шейки, влагалища, эпизиотомия вроде тоже была, трещина, и еще кажется что-то с губами, но не факт, я не заглядывала. Я удивлялась, как могла бояться зашивания, да это вообще ерунда - не больнее уколов, по сравнению с родами (да и не по сравнению - тоже). Кстати, разрез и разрывы я вообще не чувствовала. Внутри шить было вообще не больно, ощутимо только снаружи, да и то…
Потом меня оставили в родзале. Забыли даже накрыть простынкой, так все устали. На соседнем столе лежала еще девочка, она родила дочку. Малявочка лежала рядом с ней и пищала. А я лежала одна. Безумно болела попа, я не могла понять почему. И я постоянно напрягалась, это было больно. Потом пришел мой доктор, меня накрыли пеленочкой, и стали давить на живот – сокращать матку. Вот это точно вторые роды. Я все спрашивала - это последний раз, больше не будете так делать? А попа все болела.

После родов

Нас не забирали в палату. Два часа. Три часа. На четвертый приехали. Я уже лежала на боку, замерзала лежа в собственной крови по плечи, болели швы и попа, просто безумно болели (потом оказалось, попа болела, потому что там был геморрой и гематома огромная и синяя).
Привезли каталку. Она ниже кресла. Пришлось скатываться кое-как, по пути переодевшись. Это уже было около одиннадцати часов дня. А дома всё не знали, мама звонила на пост всю ночь, а от меня никаких известий. Повезли в отделение. Разумеется, кровать в палате была намного ниже каталки, и я в нее просто упала лицом вниз, отчего она спружинила и чуть не подбросила меня вверх. Но это уже детали.

К вечеру выяснилось, что я "забыла", как ходить в туалет по-маленькому. Пришлось выводить мочу катетером. Не вспомнила я, как это, еще четыре дня, от постоянных катетеров все болело, еще и была трещина возле мочеиспускательного канала, в общем, само удовольствие. С кишками таких проблем не было, хотя ожидала я подвоха именно отсюда.

Два дня я лежала в палате с той девочкой, с которой мы вместе рожали. Ей приносили дочку на кормление, а я чувствовала себя ущербной.
К вечеру первого дня у меня было кровотечение, думали даже чистить. Видать, с перепугу - прошло. При попытке встать благополучно терялось сознание, находилось с трудом. В таком состоянии по стеночке к полуночи я добралась на три этажа вниз до реанимации. Помню, иду к кроватке с малышом и думаю - только бы миловидный был, только бы не страшненький (во глупости, да?). Сын лежал укутанный в одеяло, в кювезике, изо рта у него торчала крохотная бутылочка со смесью, которую он деловито жевал. Глаза у него были ярко-голубые. Увидев, я вздохнула - фухх, симпатишный… Рядом, утыканные трубками, в специальных камерах лежали чужие детки. Зрелище, скажу я вам…

Со мной побеседовала доктор, очень мило, ответила на все мои вопросы. Как шла обратно, не помню. Подниматься без боли и потерь сознания я смогла только через два дня. На третий день мне успешно спихнули моего ребеночка, и мамочка полуживая ползала к нему, переодевать, кормить. Но совершенно не было трудно морально, я была так рада, что мы вместе. Тяжко было физически - слабость, боли, тяжесть между ног, мочевой катетер. В общем, все тридцать три удовольствия. Но малявку обратно отдавать в отделение я отказалась, хотя мой доктор и советовал - чтоб отдохнула хоть немного.

Сын

Сына собирались Валерием назвать. По телефону родные спрашивали - ну как там наш Валерик? А я смотрю - ну не Валерик это. А.. Женька. Всю жизнь хотела назвать сына в честь мамы. Ну, подумаешь, что папу его так же зовут. У нас вообще была знакомая, которая сына Альбертом Альбертовичем назвала. И ничего. Другое имя моему ребенку не подходит, будет Евгением.

К нам приходили врачи - гинеколог, педиатры, детские медсестры. Все отвечали на все вопросы, относились любезно. Один раз пришел даже невропатолог, посмотрел и сказал, что никаких патологий в ребенке не видит. Акушерки кололи лекарства. Каждый день обрабатывали швы, для этого приходилось залазить на кресло с гематомой на попе и катетером, поэтому я просила обрабатывать мне швы в палате, что и делали без пререканий.
Весело было, когда в первый день после родов меня щупали изнутри, это на всех-то швах. Ух! В последнюю ночь было тяжко - у меня кровило обе груди, причем фонтаном, ребенок не мог нормально кушать, а я не могла нормально кормить. Он все время плакал. Медсестра сделала мне втык, что я ребенка своего не люблю и морю голодом. А мы к тому времени всю ночь провисели на жутко болезненных сосках, и не могли накушаться. Я прозевала приход молока, оно пришло на пятый день, и было его очень мало. Меня расцедила акушерка, это было очень больно, так мы и выяснили, что молоко уже есть.

Выписка

На пятый день нас выписали из роддома. Анализы у меня были не очень, мне акушерка показывала историю, но в выписке написали - хорошие. Ребенок потерял четыреста граммов, в выписке написали – сто (я-то видела, как его взвешивали и что записывали в журнал). В выписной комнате с родственников содрали деньги за церемонию, а при попытке отказаться сказали: "Вы что, хотите, чтоб мы вам ребенка пихнули в руки в коридоре?" Церемония была совершенно ненужная и лишняя, в процессе малыш плакал, я еле стояла на ногах, а нас все снимали и фотографировали, потом попытались нам всучить дорогущие фотки и съемку… Папка принял ребенка, с удивлением они смотрели друг на друга, бабушка фотографировала, а мамка чуть не плакала от остроты момента..

Впечатления и пожелания

А напоследок я скажу... Заслуга моя единственная - не теряла контроль, не закатывала истерик, не бросалась на врачей. То есть держала себя в руках, правильно дышала, и кричать старалась совсем чуть-чуть. Это без ложной скромности. Кто знает, чем бы все закончилось, если бы я вела себя по-другому. Мне не стыдно за свои роды, я не делала ничего такого, за что могла бы краснеть. Остальные же заслуги - чудесного врача Ломыкина Александра Петровича, той женщины-доктора, чьего имени я не знаю, и в первую очередь, конечно, заслуга Господа Бога.

Хочу пожелать легких родов тем, кому они еще предстоят. И сказать вот что. Через сутки после родов я лежала и думала - как это говорят, что роды забываются? Разве такую боль можно забыть? Да я больше никогда.. Придется отказаться от мысли о втором ребенке..
А через двое суток я уверенно сказала - у меня обязательно будет дочка…

Ирина (Shandy)
[email protected]