Часть первая, или Хождение по врачам.

Началось все с того, что я, будучи сознательной девушкой, отправилась к гинекологу на плановый осмотр. Было мне двадцать четыре, никаких медицинских проблем не имелось ни в прошлом, ни в настоящем, жизнь улыбалась…
Правду говорят - войдешь к врачам здоровым человеком, а выйдешь развалиной. Через час я выползла на улицу, и даже плакать не было сил. Бодренькая рыжая бабуля, к которой я, кстати, попала по серьезному блату, поставила мне такую кучу диагнозов, что хламидиоз и молочница по сравнению с остальными латинскими ругательствами казались детской сказкой. Главным ужасом был загадочный диэнцефалический синдром, который, как мне было сказано, "препятствует зачатию, и это к лучшему, потому что с такими нарушениями гормонального статуса матери нормального развития ребенка ожидать не приходится". Вдобавок к этому усатый узист продемонстрировал мне дергающееся на мониторе серое расплывчатое нечто, что оказалось моими родными яичниками, и, тыкая пальцем в невразумительные пятна, констатировал "склерокистоз обоих яичников". Выслушав долгие сентенции, смысл которых сводился к тому, что "надо же так себя запустить", я получила на руки список лекарств, по минимальным прикидкам (и по ценам 2001 года) стоивших около полутора тысяч гривен.
Развалина, в которую я превратилась, доковыляла до работы и остаток дня просидела в ступоре. Хватило меня только на то, чтобы изложить суть несчастья мужу. Муж посмотрел на мое перекошенное лицо и сказал только "значит, будем лечиться". Рыдать и швыряться посудой расхотелось.

За пару дней я перелопатила дикое количество медицинской и парамедицинской литературы, попутно благодаря университетских преподавателей, вбивавших в мою голову основы биологии. Выяснилось, что диэнцефалический синдром - это как бы большая яма, в которую бросают все непонятное, что только можно найти в человеческом организме. Со склерокистозом, было, потяжелей, но тоже не безнадежно. Итогом переживаний был визит к другой гинекологине, которая, выслушав мою горестную повесть, подняла красивые брови на не менее красивый затылок и поволокла меня на повторное УЗИ. Минут пятнадцать двое узистов и гинеколог судорожно искали на экране хоть какие-то признаки склерокистоза - разумеется, тщетно. После чего, посмотрев на меня с сочувствием, моя (с тех пор постоянная) врач сказала буквально следующее:
ВРАЧАМ ВЕРИТЬ НУЖНО. НО И СВОЕЙ ГОЛОВОЙ ДУМАТЬ ТОЖЕ НУЖНО.
Впоследствии я часто вспоминала ее слова. Особенно - в период беременности.

Часть вторая, или Клеверный листочек.

Самой большой проблемой были страхи. А самым большим страхом - страх неизбежности. Зная свой характер (еще в школе я пылко доказывала одноклассницам, что дети - это омерзительно; они кричат и гадят, и непонятно зачем нужны), я боялась ответственности за ребенка и того, что это - навсегда; ухитрялась одновременно бояться того, что забеременею и того, что не смогу; того, что превращусь в клушу и того, что не смогу стать хорошей матерью. Любимой фразой того периода было "с мужем можно развестись, квартиру - поменять, а ребенка обратно не засунешь". Далее следовал долгий вздох и крик души: "А что, если я его не полюблю?". Здравые (как я сейчас понимаю) слова "а куда ты денешься", воспринимались мною как издевательство.
При этом каждый месяц я прожигала взглядом полоску теста, упорно остававшуюся в одиночестве. На четвертый месяц я плюнула на подсчеты, планы и прочее, решив пару месяцев померить базальную температуру (чертовски забавная процедура, главное, чтобы муж не увидел) и определить, на какой день цикла у меня происходит овуляция, а потом что будет, то и будет.
Как и следовало ожидать, столбик термометра дернулся вверх на следующий же день. Я записала дату и забыла обо всех проблемах до следующего месяца.
Тем же вечером, проведя весьма насыщенный романтически-семейный вечер, я укладывалась под бочок теплому сопящему мужу. И уже сквозь сон думала о том, нужен ли мне ребенок, и если нужен, то зачем. Безумная материнская любовь? А если ее не будет? Продолжение рода? На планете и так теснится без малого шесть миллиардов человек. Чего ради мучаться с пузом, родами, пеленками, соплями, криками, невозможностью жить своей жизнью? Меня словно кто-то спрашивал изнутри - зачем тебе ребенок? И только найдя ответ, я уснула сладким сном, чувствуя - опять-таки откуда-то изнутри - странное согласие.

На следующий день мы с мужем гуляли по скверу. Что-то меня как толкнуло - я со смехом сказала, что если мне попадется счастливый листик клевера, то, значит, у нас будет ребенок. Четырехлистный стебелек оказался первым, попавшимся мне в руки. Тут смеяться расхотелось. Еще через пару дней я трясла мужа за плечо и тыкала ему под нос тест, украшенный двумя полосками. После такой побудки (в четыре утра, в воскресенье) бедный супруг понял, что ему предстоят тяжелые дни.

Мрачные прогнозы сбылись лишь частично. Никаких проблем с беременностью не возникло, создавать их нарочно я не хотела, и ходила легко. Ни токсикозов (один раз только было очень плохо, когда месяце на пятом любящий будущий папа привез рапанов, я наелась их от души, а потом с той же безудержной искренностью обнимала унитаз), ни серьезных угроз срыва. Один раз - на 25 неделе - было кровотечение, слава богу, эрозийной природы. В ЖК у меня брали мазок, и девочка-медсестра растерянно сказала мне "ой, а у вас кровь идет" - после того, как во мне поковырялась. Что я пережила за те несколько минут, пока девочка бегала за заведующей, передать невозможно. Оказалось, что она задела мою давно зажившую шеечную эрозию, и та закровила - кровоснабжение-то хорошее. Я доползла до дома и легла, сунув в попу свечку с папаверином. Три дня почти постельного режима, витамин Е и свечи - и кровомазание прекратилось. Дальше все было в порядке.
Проблем было несколько. Первой из них были запахи. Никогда в жизни не думала, что поездка в маршрутке может быть таким кошмаром.
Второй проблемой было странное состояние задумчивости ни о чем, то есть я могла сесть и полчаса просидеть просто так, задумавшись непонятно о каких высших материях. В это время могла, например, наполняться ванна, и хорошо, если я вовремя о ней вспоминала. Забывчивость, что характерно, сохранилась до сих пор, но потихоньку сходит на нет.
Третьей проблемой было мое курение, от которого я, увы, не смогла отказаться ни во время беременности, ни во время лактации. Пыталась не раз. Мне становилось так тошно жить, что я в итоге решила, что курить вредно, но мама-психопатка еще вреднее, так что я перешла на легкие сигареты и старалась курить только тогда, когда очень хотелось, а не от скуки или за компанию. Гордиться тут нечем, конечно, но я и по сей день, считаю, что для будущего ребенка не так страшно умеренное курение мамочки, как серьезный стресс; и, в конце концов, мало какая будущая мама может быть «мамой с обложки». А, посчитав количество смол и никотина, получаемых за день, и сопоставив их с данными о количестве разнообразной химии в обычном уличном воздухе, и вовсе успокоилась: семиминутная прогулка по оживленной улице оказалась равна одной сигарете. Поэтому гуляла я исключительно по зеленым зонам, тем более что работу никто не отменял, а оба офиса (я работала на двух работах) находились по разным сторонам одного и того же парка.
До третьего месяца о моей беременности знали только я, моя мама и муж. Мало ли что… На 12й неделе мы с супругом отправились на УЗИ, где, помимо всего прочего, увидели пару очаровательных ручонок, совсем крохотных, с растопыренными пальчиками, гневно дергающихся в ответ на движения датчика. Плацента была расположена низковато, но нас успокоили тем, что растет она обычно кверху; шейная складка у дитяти также была в норме. Словом, мы отправились гулять дальше.

Часть третья. Не так страшен черт, или особенности постсоветской медицины.

Женская консультация (чужого района, так как ЖК нашего района была как раз та, в которой мне ставили склерокистоз, и я даже рядом ходить не хотела) запомнилась мне милой докторессой, пропускавшей меня без очереди в надежде на то, что блатная мамочка купит у нее хоть что-нибудь. Особенно меня порадовал лосьон от растяжек на животе стоимостью в 80 гривен (примерно 15 долларов по тогдашнему курсу), и постоянные посылы на дополнительные анализы, от которых я отбивалась руками и ногами. Дольше всего меня пугали ТОРЧ-инфекциями, причем сдать анализ требовалось в инфекционной (!) больнице, проехав полгорода, заплатить 200 гривен и ждать. С перепугу, полезши в Интернет, я выяснила чудесные подробности, о которых мне, естественно, никто не удосужился сообщить. В частности то, что цитомегаловирус, он же герпес, есть у любой нормальной женщины, но только беременных пугают жуткими последствиями, "забывая" уточнить, что вред ребенку может быть причинен только при острой форме генитального герпеса. Но всех стригут под одну гребенку, и всех усиленно лечат. Примерно та же картина обнаружилась в отношении микоплазм, хламидий и прочего: найти их можно у 8 женщин из 10 (или написать о том, что они есть - симптомов-то нет, а материальная заинтересованность частной фирмы, проводящей анализы, присутствует), напугать и без того перепуганную барышню жуткими и неизбежными последствиями для плода ("забыв" сообщить о том, что эти последствия развиваются в том случае, когда женщина подхватывает эти инфекции в процессе беременности или же они обостряются в это время), тоже несложно, и это несмотря на то, что серьезные проблемы у ребенка развиваются в одном случае из тысячи. Куда больший вред может нанести прием сильнодействующих средств, которые обычно назначаются при положительных результатах анализов. Я имела наглость поинтересоваться у своей докторессы, чем она будет лечить мои ТОРЧ-инфекции, если они все будут иметься в наличии, и услышала в ответ: "Как чем? Антибиотиками и орунгалом! Ну и чеснок там будешь кушать, лимоны, поднимать иммунитет." Подобрав отпавшую челюсть, я вышла. И ни на какие анализы не поехала, решив, что иммунитет я себе и так подниму, а давить вирусную (!) инфекцию антибактериальными средствами, каковыми являются все без исключения антибиотики, да еще и за мой, во всех отношениях, счет не собираюсь. Впоследствии я убедилась в том, что заняла правильную позицию, поскольку моей подруге, ставшей на учет одновременно со мной и сделавшей все анализы, выписали тетрациклин, вообще при беременности запрещенный, и тот самый орунгал, а потом долго лечили от дисбактериоза влагалища, еще бы! Орунгал и его аналоги подходят для тех, кто страдает микозами ногтей или кожи, то есть "грибами в труднодоступных местах". А нормальная влагалищная микрофлора дохнет от орунгала практически сразу, что дает возможность лечить мамашу и дальше - теперь уже от дисбактериоза и связанных с ним проблем. Бизнес, господа. К моему величайшему сожалению, ничем другим, кроме наглой денежной эксплуатации материнской любви, данную ситуацию я объяснить не могу.

Я медицину люблю и доверяю ей. В конце концов, мои родители - врачи самого, что ни на есть, консервативного толка, и врачи хорошие. Более того, я твердо знаю, что в большинстве своем практикующие врачи - не вредители в белых халатах, не маньяки, а нормальные люди, ничем не отличающиеся от остальной части человечества. Но вот система здравоохранения, имеющая место быть, способна искалечить даже самого хорошего специалиста. Сами врачи об этом говорят - почитайте хотя бы Комаровского. Над каждым врачом постоянно висит дамоклов меч проверки. И в любой момент, подняв любую историю болезни, любой проверяющий может найти - и зачастую находит - массу недочетов лечения. А основным недочетом, вопреки Гиппократовскому "не навреди", служит НЕназначение лекарств и процедур. Любое пустяковое отклонение от нормы, которое, скорее всего, пройдет само собой, в данном контексте превращается в обвинительный приговор. Врач НЕ ИМЕЕТ ПРАВА НЕ НАЗНАЧИТЬ медикамент либо процедуру даже в том случае, когда твердо знает, что вероятность развития осложнений минимальна (но есть), и что, скорее всего, "пройдет само" (но у одной из сотни не пройдет, она пожалуется в горздрав, а тот пришлет комиссию, и 99 остальных, у которых прошло, в расчет приниматься не будут). Поэтому прежде чем, сломя голову, кидаться выполнять предписания врача, неплохо узнать, чем грозит их невыполнение, и действовать соответственно. А что до частников, так они разные бывают - и, увы, встречается ситуация, когда усиленно лечат несуществующую болячку, дабы потом радостно сообщить женщине, что "вот теперь у вас все в порядке", хотя все в порядке было изначально. Что до ТОРЧ-инфекций, так десять лет назад о них не слышали, равно как и о целлюлите. Я склонна думать, что это просто мода на болезнь. Как детский диагноз "дисбактериоз", ТОРЧ-инфекции ставят каждой третьей даме, и лечат, лечат, лечат…

Месяце на пятом ребенок начал шевелиться - ощущение презабавнейшее, а к седьмому дите уже лягалось вовсю. Особенно приятно было получать одновременно головой в мочевой пузырь и ногами в печень. Вертелась Юлька вполне активно, и однажды - неделе на 30й - повернулась поперек, голова под маминой печенкой, ноги утыкаются в левый бок. Ощущения, надо сказать, были малоприятными, да еще в ЖК радостно сообщили, что "вот теперь напишем тебе плановое кесарево, радуйся". Я обалдело спросила, чему тут радоваться, и мне ответили: "ну как же, а ты кесарево разве не хочешь?". Я сказала, что нет, не хочу, а хочу естественные роды, и выслушала в ответ массу "веских" аргументов в защиту кесарева, из которых сейчас могу припомнить следующие: "больно не будет" - ага, а шов сам зарастет через минуту, что ли? "Не растянешься там, внизу, будешь как девочка" - no comments, я только после родов поняла всю радость супружеской жизни. "Ребенку не придется пропихиваться" - уже после родов я прочла, что при кесаревом сечении, как это ни парадоксально, детский травматизм на порядок выше, чем при родах. В общем, природа ничего просто так не делает. Опять-таки, я не против кесарева - есть ситуации, когда оно во благо и во спасение, но не просто так же его назначать! Зуб и то просто так не вырвут, а тут все-таки процесс посерьезней будет. В общем, я уговорила врача ничего не писать в обменную карту до следующего визита, а дома забралась в теплую ванну (сущее спасение, кстати) и стала уговаривать дитя развернуться по-человечески. Ничего не получилось, более того - дочка выпятила попу, и стало даже несколько больно, пузо-то невероятных размеров получилось. Услышав, как я охаю и подвываю, пришел любимый муж, положил на выпирающие из меня части дитяти руку и сказал: "Солнце, перевернись, чтобы эта (эта - это я)))) не нервничала". Далее последовал фрагмент из фильма "Чужие" - пузо зажило своей жизнью и, брыкаясь во все стороны, шевелилось минуты три. По окончании процесса ребенок встал головой книзу и стоял, как солдатик, до самых родов.

Следующий посыл на кесарево я получила от окулиста. "Ну, вы понимаете, у вас миопия, может быть прогресс, отслоение сетчатки". Пришлось топать к старенькому дедушке-окулисту, он посмотрел глазное дно и размашисто написал, что противопоказаний нет.

К тому моменту уже была готова детская, папе была показана требуемая коляска и кроватка (заранее покупать не стали из уважения к предрассудкам свекрови). На том и закончилась трата денег на ребенка - детские вещи, заботливо отстиранные и отглаженные, ждали нас у моей мамы.

Очередное УЗИ показало, что у дитяти чуть увеличена лоханка левой почки (как меня успокоили, временно - части тела растут по-разному, перед родами уже все было в порядке), и что мы ждем девочку. Я расстроилась, хотелось парня, но когда ночами изнутри тихонько скребутся пальчиками, становится уже все равно. Дочка так дочка. С плацентой тоже все было в порядке, чувствовала я себя прекрасно, и продолжала бегать на работу, терроризируя своих двоечников, даже после оформления декрета. Тем более что быть беременной - так здорово! Пузо я носила с гордостью.

Срок родов был 8го марта по месячным, но по всему выходило, что получится чуть позже - срок зачатия у меня был записан, да и УЗИ показывало, что дите еще не готово. Я успела долечить зубы (стоматолог, полюбовавшись на мой живот, спросил: "Когда вам рожать? Сегодня? Ничего, у нас тут гинекологи через стенку сидят"))).
Мы заранее договорились рожать в областной больнице, у хорошего специалиста, который, по отзывам, спокоен, как удав, зря ничего не делает и не ломит цены до небес. Меня этот вариант полностью устраивал - я не хотела рожать у женщины, сама не знаю, почему, и уж тем более не хотела, чтобы мне делали лишние процедуры.
Палата для совместного содержания на больницу оказалась одна, но очень хорошая, и я молилась, чтобы она не оказалась занята. Родилка тоже была персональная - мы настаивали на совместных родах. В общем, за месяц до официального срока родов я уехала в Киев к друзьям. Неделю провела в полной радости и удовольствии, невзирая на мрачные предупреждения. Один раз только упала - было очень скользко - но у меня было такое толстое пальто, что не ушиблась нисколечко. Так я и не поняла, почему меня отговаривали ехать все наличествующие родственники. Единственное, обязательно нужно брать с собой карту беременной и свечи с папаверином или но-шпой. А вот что было в Киеве самой приятной неожиданностью, так это МакДональдсы на каждом углу, и я, кажется, прошлась по всем - не столько ради еды, сколько ради теплых чистых туалетов. Это смешно, но когда живот уже не позволяет спать без подложенных под него и под спину подушек, бегать в туалет приходится чуть ли не раз в полчаса, и если рядом нет заветной двери, то смеяться, как-то не получается. Вернувшись в родной город, я лопала мандарины каждый день (никакой аллергии, кстати, не было и в помине) и жила на полную катушку - впереди ведь был целый месяц полного домоседства, так что я набирала впечатлений на будущее. Ничего не беспокоило, самодельный бандаж исправно спасал от болей в спине (я - радикулитчица со стажем), и жизнь улыбалась.

Часть четвертая. Толкиен в родилке.

Рожали мы в роддоме областной больницы, поскольку там работает моя мама, и, соответственно, врачи в своей массе знакомы и отношение соответствующее. Но и там подстраховались блатом и личными договоренностями. Врач действительно оказался очень спокойным, здравомыслящим человеком, номер его мобильного был у меня с седьмого месяца, но к концу февраля мне стали активно намекать на дородовую подготовку. "А зачем она мне?" - "Ну, вы понимаете, у нас, ее все проходят." "У меня что-то не в порядке?" - "Нет." Ну, на нет и суда нет. Я сослалась на то, что дома с мужем мне комфортнее, и совершенно не хочется лежать в больнице в разгар гриппозной эпидемии.
Каждую неделю ездила на проверку сердцебиения малышки - все было в порядке. Сделала последнее УЗИ - обнаружилось обвитие пуповиной, но до родов Юлька успела открутиться обратно. Восьмого марта - ничего. То же самое через неделю. Стали пугать перенашиванием. Я тыкала врачам под нос распечатку с УЗИ - "размеры головы соответствуют 39 неделе", и клялась-божилась, что точно помню дату зачатия, а по ней как раз две "лишние" недели оказывались совсем даже не лишними. Дело в том, что у меня очень затянутый цикл - 38 дней, вот такая физиологическая норма. А мне в ответ: "ну, вы понимаете, по существующим нормам вы перехаживаете срок". Я искренне не понимала и не понимаю до сих пор, почему всех беременных нужно стричь под одну гребенку в угоду каким-то нормам. Ну да ладно.

Одним словом, 20го марта у меня начались схватки. Утром, часа в четыре. Ничего особо нестерпимого не было, я заметила промежуток - 15 минут, иногда - 20, и длительность (20 секунд), и пошла читать с компьютера книжку Ольги Брылевой. Книжка оказалась интереснейшая, и главе на пятой я поняла, что схваток уже нет. Ага, предвестники. Вечером - опять. Ощущения не особо приятные (как будто в низу живота сжимается кулак), но ничего ужасного, и теплая ванна с пеной давала серьезное облегчение. Да и муж обезболил самым, что ни на есть, приятным методом - только нужно было просить его останавливаться, пережидая схватку.
Ночь прошла спокойно, только под утро опять стало больновато, не уснешь. Днем пришли друзья - и опять все в порядке. Под вечер, сидя с двумя подружками на кухне, я периодически крючилась, но больше в корыстных целях - посуду мыть не хотелось))).
И наутро 22го марта дочитала-таки Брылеву - удивительная книга оказалась! Это была суббота, и нам нужно было на очередной осмотр. Поехали с мужем, хохотали всю дорогу, как безумные, но в больнице хохотать расхотелось. Еще до того, как меня осмотрели, явился заведующий роддомом и сурово заявил, что "в понедельник обязательно ложитесь, и будем делать кесарево". Я расстроилась до слез, но решила, что утро вечера мудренее, до понедельника еще полтора дня, и нечего заранее грустить, тем более что силой меня никто на операционный стол не положит. Тут появился мой доктор и потащил меня на кресло. Осмотр, кстати, был процедурой не из приятных. Дурацкое чувство - болит, но где-то внутри, и даже не прижмешь болящую часть, чтобы легче стало. И тут выяснилось, что раскрытие шейки уже есть, на 2 пальца. Я вышла к мужу и сказала, что рожаю.
Сумка с вещами у нас была собрана уже давно, лежала у мамы на квартире, так что она за ней и поехала. Муж поехал за тепловентилятором - сказали, что в родилке холодно. И платная палата оказалась свободна, слава богу. Пока мои родные ездили, акушерка поставила мне хорошую такую клизму, литра на два - ей-богу, может, это мне так повезло, но никаких неприятных ощущений по этому поводу я не испытала, скорее уж, наоборот, порадовалась, что лишнего в животе не будет. А побрилась я сама, дома перед зеркалом. Меня заставили снять с себя заколку, с волос, я еще подмазалась перед зеркалом, чтобы мужа не пугать, а тут и муж с мамой приехали. Я вцепилась в них мертвой хваткой - почему-то ужасно страшно было, что их не пустят. Но пустили, хоть и косились в лифте по дороге в родильное отделение: "А что это вы, все рожать?" - "Ага."

Ну вот. Предродовая палата оказалась вполне себе ничего, уютная и все такое. Больно мне особо не было, появился мой врач и медсестра, и пошли капать мне в вену лекарства. Штук пять вкололи - я только успевала глазами спрашивать у мамы, все ли нормально. Она ведь врач, чего-то совсем лишнего вколоть бы не дала. Запомнилась какая-то пакость, от которой во рту появлялся мерзкий привкус то ли резины, то ли сырого гороха. Потом прокололи пузырь. Потекли воды - прозрачные, слава богу - и с этого момента схватки пошли посильнее. Но тоже терпимые. Кстати, крючок, которым прокалывали пузырь, меня вогнал в состояние паники - вылитое пыточное орудие времен инквизиции, и им лезут в самые, что ни на есть нежные и беззащитные места. Не больно, но страшно!
Шейка расширялась немножко медленно. Мы с мужем ходили по палате - за окном валил такой красивый снег, день Всех Святых, как-никак, пели песни - потом медсестричка спрашивала, что это за песни такие. Толкинистские - честно ответили мы. Поскольку дело происходило еще до премьеры Властелина Колец, она нас не поняла.
На каждой схватке муж массировал мне спину, от этого становилось легче, а я старалась дышать как следует и считала - это отвлекает. Но устала, конечно, здорово - три часа примерно все это длилось. Доктор наш, недовольный скоростью процесса, вколол еще и окситоцин - вот тут стало больно. Не так, чтобы орать, но неприятно, а главное - некогда отдохнуть. Я только успела погордиться своим самоконтролем (ужасно хотелось рявкнуть на любимого мужа, пытавшегося утешить, что ему-то легко говорить "потерпи", а больно-то мне!), как меня потащили на кушетку смотреть открытие и доктор стал пальцами раскрывать шейку. Вот это было не просто больно, а запредельно больно - идет схватка, и там еще пальцами лазят. Орала я как ненормальная, муж едва меня удерживал. Но длилось это секунд 40 всего, и вот это был самый неприятный момент за все время родов.
Под конец схватки шли минуты через полторы, если не чаще, то есть даже отдышаться между ними не получалось, я просто скрючилась на кровати и кусала простынку. Мне уже не хотелось ничего - ни родить, ни ребенка, только чтобы это все закончилось, неважно как. Причем не то чтобы это было нестерпимо больно, нет, но тяжело очень. Спасибо акушерке, посоветовавшей встать, взяться руками за спинку кровати и приседать. Муж меня страховал, стоя сзади и придерживая за бывшую талию. Выяснилось, что так действительно гораздо легче, в частности потому, что отвлекаешься и можешь сама хоть что-то делать, а не лежать болящим куском мяса. Уже потом, после родов, я обнаружила, что от усердия у меня потрескалась кожа на руках от интенсивной работы.

Когда начались потуги, боли не стало. Совсем. Не до нее было. С этого момента я все помню достаточно четко, но словно сквозь туман какой-то. Впечатление было такое, что из меня лезет футбольный мяч, и все, о чем можешь думать, так это о том, как бы, пардон, выкакать его побыстрее. До сих пор не понимаю, как ЭТО можно продышать и вообще как-то контролировать. Меня дернули с кровати, я заорала, что "он сейчас выпадет, я не могу!", на меня рявкнули - спасибо большое, серьезно - и потащили на родильный стол. Муж, похожий в белом костюме на космонавта, стоял слева от моей головы, мама - справа, и я постоянно чувствовала, что все в порядке, потому что я не одна.
Потуг было всего четыре. А я-то считала себя слабой. Но тут вцепилась в ручки стола, уперлась ногами изо всех сил и аж рычала от напряжения. На меня еще рявкнули за то, что рычу - трать, мол, все силы на потугу, а не на крики - я хотела объяснить, что это не крики, а само собой вырывается от усилий, но было не до того. На третьей потуге мне крикнули, что вот уже головка почти родилась, давай, кто-то защелкал рядом ножницами, я услышала "эпизиотомия", но акушерка сказала: "сама родит". Какое это было блаженство, когда Юлькина головенка, наконец, родилась! Я почувствовала, как ее вытаскивают, хлынула горячая жидкость - задние воды - и она тут же закричала, сама. Я протянула руки, и мне положили ее на живот. Она была мокрая, скользкая, горячая, вся смуглая, как негритенок, с длинными черными волосами и ресницами, с длинными ноготками, кареглазая. Я прижала ее к груди и разревелась от счастья. Она сосала, настойчиво так, я долго не хотела ее отдавать, бормотала ей что-то о том, как я рада и счастлива ее видеть, и как я ее поздравляю. Потом ее забрали мыть, а мне на живот плюхнули пузырь со льдом. Я постоянно косилась в ту сторону, куда унесли ребенка - ее там мыли, осматривали, поставили 8 баллов по Апгару (сказали, что рефлексы на ножках слабо выражены), а я тем временем родила плаценту и попросила мне ее хоть показать. Видимо, к психозам рожениц в роддоме относятся спокойно, потому что ее подняли из поддона и продемонстрировали мне. М-да, не так я ее себе представляла. Бледная толстая лепешка, и пуповина тоненькая такая. А потом мама наклонилась и сказала мне, что девочку отдали Алеше, а мне сейчас вколют обезболивающее, почистят и зашьют, потому что плацента крупноворсинчатая, и чем-то не понравилась не только мне, но и акушеру. Вкололи. Увидела чудесный сон. Толкинисты поймут - снились мне Залы Мандоса (чтение Брылевой аукнулось, видимо), светящиеся стены, коридоры и я по ним то летела, то плыла, пока не натолкнулась на два светящихся столба человеческого облика. "Эльфы", - догадалась я, и произнесла это вслух. Мама наклонилась ко мне и задала гениальный вопрос: "Какие эльфы? Темные или светлые?" "Какие надо!" - веско заявила я и поплыла дальше. Реакция родильной бригады была на редкость спокойной - и не такое, видимо, случалось. Потом стены вокруг закружились, замигали огни, и перед глазами возник двоящийся муж. А запеленатая дочка уже спала в кроватке.

Часть пятая. Роддомовские будни.

Пролежали мы пять дней. Палата обошлась нам в 70 гривен в сутки - не так уж и много, - ребенок постоянно был с нами, я клала ее в свою постель, и мы спали вместе. Один раз только ее забрали к педиатру на осмотр, и вернули, запеленатую так, что она еле дышала и была похожа на твердое бревнышко. Ужас. А вообще совместное содержание оказалось очень приятным делом. Грудь малышка брала очень лихо (я расцеживалась еще во время беременности, так что количество молозива исчислялось не каплями, а миллилитрами), после чего засыпала. Помню, как наутро после родов я дочиста отмылась в душе (а вот туалета в палате, увы, не было), перепеленала малышку (у меня все время получалось слишком свободно) и стала ее рассматривать. Она дремала, вися в моих руках, и вся была похожа на щенка - толстоморденькая, с монгольскими глазками-щелочками, пахнущая молоком… Основным чувством было изумление - неужели это все взаправду? Неужели это - живой человек? Такое чудо - и вдруг мое, непонятно за что посланное.

Тем же утром начались поздравительные звонки. Особенно запомнился ну очень пьяный шеф, сообщивший мне, что "все с утра пьют за ваше здоровье", и друг семьи, ухитрившийся прислать СМС минута в минуту с тем, как дочка по уши уделалась меконием. Кстати, вот что интересно - я боялась, что ребенковые грязные пеленки будут вонять (ну брезгливая я, что поделать) - ничего подобного!
Наш папа с самого утра убежал доделывать в доме все, что было недоделано, и вернулся вечером. Я была так рада его видеть, хотя всех остальных визитеров мне хотелось убить на месте.
Санитарочка, мывшая пол, еще, куда ни шло - она все делала быстро, молча и никаких советов не давала. Медсестры попадались разные, но в большинстве своем тоже нормальные. То есть приносили пеленки и уходили. Но мне хотелось быть с дочкой наедине, и никого больше. А дверь в палату не закрывалась, и периодически появлялись советчицы - "ты ее не так держишь", "а ты ее к себе в кровать не клади, она привыкнет, не отучишь потом", "что ты ее так свободно пеленаешь?" и так далее. Помню, мне так захотелось порыдать всласть от счастья, слезы сами подкатывали, ну просто ручей - может, из-за гормональных изменений, а, по-моему, так от всего сразу. Сижу и реву от счастья и умиления, дочка рядом сопит. Заглядывает медсестра. Убегает. Приходит вторая: "Чего ревешь?" Честно отвечаю. Уходит. Является с доктором. Сцена повторяется. Не дали пореветь, короче.

Вечером явился с обходом зав. роддомом (тот самый, что меня кесаревым стращал). И началось.
"Почему вы стоите? (а я дочку пеленала) Надо лежать!"
Легла.
"Почему в своем халате? Надо в больничном!"

Кто был в роддоме, помнит эти "халаты". Вырез сверху до пупа (ну ладно, кормить) и дырка снизу до пупа (а это зачем?!). Стерильные, но серые. С печатями. Руку поднимешь - грудь выпадает. Наклонишься - от ветхости разъезжается на спине.
"Почему в трусиках?! Почему с прокладкой?!!!"
Я немею. А с чем же еще? С этим ужасом, именуемым подкладным? Как его держать-то?
Медсестричка подсказывает - ногами зажимать. Я потом ради смеха попробовала. Ходить можно только по-гусиному. Все течет. Тряпка выпадает. Может, лежать с ним кому-то и удобно, но я-то носилась по палате, как метеор! Уже потом я выяснила, что у заведующего есть пунктик насчет трусов. Он искренне считает, что ЕСЛИ ЖЕНЩИНА В ТРУСАХ, ТО КРОВЬ ЗАДЕРЖИВАЕТСЯ В МАТКЕ. Все равно что "если под кран подставлено ведро, а не канистра, то вода не потечет". Бред.
Выругал он меня и ушел. Ну, думаю, завтра утром встретимся - все правильно сделаю. Тут муж пришел, мы с ним поболтали, Юлька спит - красота. Заснули.

Утром будят - обход. Приходят. И...
(Взгляд по сторонам: роженица смирно лежит, все как полагается.)
"Почему муж сидит на вашей кровати?! Нельзя!"?
"Почему у вас тапочки не резиновые, а пластиковые? Как вы их будете мыть?" (тут я решила, что у кого-то из нас двоих едет крыша)
И, наконец: "Почему у вас мобильный лежит на тумбочке у кровати? Это вредно!"

Назначили мне антибиотики (после выскабливания инфекции боялись) - мама побежала, купила такие, чтоб не влияли на лактацию и с молоком не передавались. И той же ночью Юлька устроила нам с мужем скандал. Пока у груди - молчит, сопит. Отпустит - и орать. Что такое? И носили, и поили - ну орет и все. А уже час ночи.
Выползаю в коридор - пост пустой, темно, где все - черт их знает. Сунулась в пару палат - никого. В общем, пошла, позвонила в лифт (без шуток, там есть кнопка вызова), и сонная баба в халате разбудила мне медсестру и педиатра.
Медсестра оказалась наиболее вменяемой из всех нас. Выспалась, наверное. Пока поднималась педиатр, успела меня спросить - пришло ли молоко? Нет. "Она у вас голодная, вот и кричит. Я сейчас смесь разведу". И убежала.
Тем временем появилась педиатр. С "диагнозом" согласилась. Но смесь давать запретила. На мой вопрос - а что же делать - ответила буквально следующее: "Ничего, к утру молоко появится, тогда и покормите, а сейчас дайте грудь, но правильно". И стала учить меня правильно давать грудь. Я до того момента считала, что правильно - это когда ребенку и маме удобно и не больно, то бишь дите держит во рту не только сосок, но и ареолу, и при этом у ребенка не зажат нос, а у мамы не затекают руки-ноги-спина. Для меня таким положением оказалось лежа на боку, но при попытке лечь врач категорически заявила, что "лежа кормить ни в коем случае нельзя - молоко затечет по задней стенке глотки в евстахиеву трубу, и у вашего ребенка будет отит". Забегая вперед, хочу сказать, что до сих пор (полтора года) кормлю преимущественно лежа, и никаких отитов не было в помине.
Минут сорок меня учили. Ей-богу, до сих пор не могу понять, чего от меня хотели. Под конец я была готова убить педиатра на месте. "Давайте грудь так-то и так-то". Даю. "Неправильно! Дайте так, чтобы ареола вся была во рту ребенка!" Она и так во рту целиком, мне что, всю грудь туда совать? "Вы неправильно держите руку" А как надо? "Вот так" - и передвигает ее на миллиметр. Все это время ребенок мается, папа не спит, кошмар полный. Наконец, я спросила, что будет, если сейчас дать смесь и всем поспать - утром будет молоко, дисбактериоза можно не особенно бояться, молозиво ребенок получал. На меня посмотрели так, словно я предложила дать дочке яду, и в менторском тоне (ну вот кто, кто воспитывает наших врачей таким диким образом?! Я же их клиентка, а не воспитуемая!) заявили: "Ну вы же родители, вы должны терпеть, отказываться от многого". Все это с тем легко читаемым подтекстом, что, мол, вы безответственно завели ребенка, а теперь еще возмущаетесь от перспективы всю ночь провести на ногах. О том, каково при этом ребенку, не говоря уж про молоко, которое после такой ночи может и не появиться, дама, видимо, не подумала. В общем, проводили мы ее и дали смесь. Тишина и покой. Все выспались.
Утром вместо груди было два истекающих молоком булыжника, вся рубаха по уши мокрая. Единственное, чем смесь аукнулась дочке, был нетипичный стул. После перехода на грудное молоко все прошло. И оставшиеся дни был полный курорт - спала я часов по 12, читала, даже заскучала немного. Муж носился колбасой между домом и больницей, а я тихонько удивлялась безмерности нахлынувших на меня чувств. Было такое чувство, словно никого лучше и любимее, чем эти двое, у меня нет, и не было никогда. Вот это, как я понимаю, и было первым всплеском материнских чувств.

В последний день меня сгоняли на флюорографию (там еще девочки поудивлялись - мол, из роддома, а глаза не красные и улыбается) и насмешили на обходе. Дело в том, что накануне зав.роддомом вычитал мне лекцию о том, что палата совместного содержания не предполагает бурной сексуальной жизни. Это после того, как он застал нас с мужем за нежным поцелуем. Мне только одно интересно, ну неужели в его практике была хоть одна роженица, у которой хватило глупости/героизма/сексуальности заниматься любовью через три дня после родов, когда еще болят швы, помочиться можно только под душем (иначе моча жжет шрамы), и не проходит стойкое ощущение того, что между ногами имеется дыра, в которую можно без труда засунуть футбольный мячик? Или целоваться с мужем по больничным меркам - преступление, приравнивающееся к оргии?

Ну, последний обход был просто песней. Минут десять уважаемый придира шнырял взглядом по палате, не знал, к чему придраться, и мрачнел буквально на глазах. Даже тапочки - его последняя надежда - были уже резиновые, спасибо маме. Мобильник я тоже предусмотритель