Для измерения времени созданы календари и часы, но от них мало толку, потому что каждый знает, что один час может показаться вечностью и вместе с тем промелькнуть как мгновение — смотря по тому, что за этот час пережито.Ведь время — это жизнь. А жизнь обитает в сердце.
М. Энде, «Момо»

Время... Для ребенка, должно быть, удивительная штука! От родителей только и слышишь, что времени нет. Но, несмотря на это, его — просто поразительно! — можно потерять («Давай поскорее одевайся, не теряй времени!»). Это самое время ведет себя не просто странно, а очень непоследовательно: «Так время перед отпуском тянется!», но «Вот уже Машеньке пять лет — как быстро время пролетело!»

Какие-то повседневные события могут, оказывается, происходить «не ко времени» («Вот уж не вовремя машина сломалась»). Дедушка с бабушкой, насмотревшись новостей по телевизору, сокрушенно вздыхают: «Ну что теперь за времена... Вот в наше-то время все по-другому было...». А вскользь услышанные фразы «время — лучший врач» или «убить время» вызывают у ребенка совершенно фантастические представления. Назидательное же «всему свое время» как и строгий запрет «сейчас не время!» для дошкольника, скорее всего, останутся и вовсе пустым звуком.

Нет, ну что за бестолковый народ — взрослые!? Что ни попросишь у них, в ответ получаешь: «Когда время появится» или еще лучше: «Если будет время». Как это будет? Оно уже есть. Вон там, в гостиной висит, тикает и стрелками двигает. Часами называется. Именно сюда подходят, чтобы «время посмотреть». Однажды на вопрос мамы: «А часы идут?» бабушка проворчала: «Идти-то идут, но врут». Как это идут, если ножек нет? И как могут врать, если даже разговаривать не умеют?

Как видите, ребенку непросто разобраться, что же такое это непонятное Время, которое может делать все, что ему захочется: ходить, проходить, лететь, тянуться, стоять на одном месте, бежать, врать и даже лечить. Поговорим сегодня о том, как развиваются представления малыша о времени, об этом загадочном аспекте действительности, в совершенстве познать который не под силу даже ученым мужам.

«Быстротечно, недвижимо...
...неразгаданно в веках», — пишет о времени писательница Лариса Васильева. Весь наш мир существует не только в трехмерном физическом пространстве, но и во времени. Однако в отличие от первого — видимого и осязаемого, второе понятие — абстрактное и философское.

Прежде всего, для восприятия времени у человека нет специального анализатора. Нам приходится либо полагаться на показания часов, либо субъективно ощущать «течение» жизненных процессов. У взрослых людей складывается своеобразная система восприятия времени, в которой задействованы многие анализаторы, слаженно действующие как единое целое. Это то, что называют «чувством времени», и то, чего нет у маленького ребенка.

Восприятие времени легко искажается субъективными факторами; недаром говорят: «Продолжительность минуты зависит от того, по какую сторону двери в туалет вы находитесь». Имеет значение как состояние человека, так заполненность временного промежутка событиями и их значимость. Когда нам скучно или мы заняты вынужденными монотонными, нудными занятиями, время нестерпимо тянется, но впоследствии возникает ощущение, что оно пролетело в один миг. А когда увлечены интересным и важным для нас делом, время «бежит», но сохраняется воспоминание о «долгом-долгом» прожитом периоде.

Сложность времени в том, что все его обозначения изменчивы. «Через час» очень быстро становится «сейчас». «Завтра» превращается в «сегодня», а потом — во «вчера».

Много сказано и написано о том, как ребенок осваивает жизненное пространство: вначале собственное тело, свой дом, двор; как постепенно расширяются его представления о физическом мире. Но каково место времени в жизни ребенка? Эта тема заслуживает внимания хотя бы потому, что в первые месяцы да и годы жизни отношения малыша со временем целиком и полностью регламентируют взрослые — именно они, близкие ребенку люди, структурируют его жизнь (устанавливают ритмы жизни, очередность событий и занятий) и учат тому, что такое время, на собственном примере.

Ода режиму
Несколько поколений детей во всем мире жили строго по режиму. По словам моей мамы, в конце 70-х годов недопустимым считалось отступление от графика кормления грудничка даже на десять минут! И авторитетное, научно обоснованное мнение педиатров и авторов книг «по взращиванию» ребятишек однозначно перевешивало робкие возражения моей бабушки, которая вспоминала, что в ее время, дескать, кормили «по первому писку». С пеленок малышей приучали к непрерывному шестичасовому сну, и все средства в этом были хороши, вплоть до полного игнорирования призывных криков.

В конце XX столетия все изменилось, по миру прокатилась волна «естественного воспитания», несовместимая с какими бы то ни было режимами и графиками. Мнения нынешних же мам бывают совершенно противоположными. Мне встречались приверженцы крайностей: «приучения к жизни в социуме» с рождения и полного отрицания любых распорядков дня, структур и расписаний. Если первые живут буквально по часам, то для вторых, кажется, часов вовсе не существует. Попробуем найти оптимальное решение, причем, не с позиции «ребенок для времени», а «время для ребенка».

Здравствуй, время!
Вспоминаю слова знаменитой поэмы французского акушера Фредерика Лебойе «За рождение без насилия»: «Он ступил в течение времени и покинул вечность. Ребенок принялся дышать!». Да, появляясь на свет, мы сразу становимся детьми времени. Начинается неизбежный, всех живущих на Земле уравнивающий, отсчет минут, дней, лет... Но какое-то время, первые месяцы жизни, для самого новорожденного времени по-прежнему не существует! Психологи говорят, что грудной ребенок погружен в нерасчлененное «время-пространство». Для него, оказавшегося в огромном, поначалу пугающем, хаотичном и непредсказуемом большом мире, пока нет ни прошлого, ни будущего, а лишь момент «здесь и теперь». Иными словами, младенец способен воспринимать и переживать лишь события в их целостности. Скажем, в минуты, когда малыш дремлет, пригревшись на руках у мамы и наслаждаясь сытостью, удобным положением тела, спокойствием и безопасностью, он не воспринимает все эти радости жизни по отдельности. Он не «помнит», что они случались и раньше, и не строит никаких ожиданий на будущее. Для него просто «все хорошо». Но вот сильно заболел животик, и все меняется. В данный момент в мире крохи ничего не существует, кроме пронзительной боли, и даже мама, которая в этот момент дотрагивается до него, тоже «плохая», поскольку невыносима вся ситуация.

Скажите на милость, мыслимо ли приучать к режиму дитя, которое способно жить лишь в настоящем моменте? Которое не умеет пока связывать события в последовательность, не умеет ждать, но лишь непосредственно воспринимает происходящее? Единственное определение такому подходу — дрессировка, причем отнюдь не безболезненная для малыша. Процитирую Д. В. Винникотта, который в книге «Маленькие дети и их матери» писал: «Оставленные надолго (речь идет не только о часах, но и о минутах) без привычного человеческого окружения, они [младенцы первых месяцев жизни] переживают опыт, который можно выразить такими словами: распад на куски, бесконечное падение, умирание, утрата всякой надежды на возобновление контакта».

Ритмы жизни
Постепенно ребенок начинает воспринимать части физического мира (в первую очередь — главный «хороший» объект — мать) и одновременно ритмы своего существования. Это — чередование состояния голода и сытости, дискомфорта (боли, голода, неудобного положения тела) и полного благополучия, когда «жизнь хороша и жить хорошо». Примерно пятимесячный малыш уже умеет ждать, затаив дыхание, когда же выглянет мама, спрятавшаяся за занавеской. Полугодовалые дети узнают признаки, предшествующие разным приятным событиям в их жизни — кормлению, купанию, массажу, — и заранее активно выражают свое к ним отношение: радуются, гулят. То же самое касается и неприятных процедур, например, промывания носика при простуде. Шестимесячные груднички, в отличие от новорожденных, плачут и протестуют не в момент возникновения дискомфорта, а заранее, улавливая определенные подготовительные манипуляции.

Дети этого возраста еще не осознают Время, но уже его воспринимают. Поэтому, начиная с 3–5 месяцев, можно присматриваться к малышу, к ходу его «внутренних часов» и, подстраиваясь под них, постепенно устанавливать для сына или дочери определенные временные ориентиры.

Некоторые дети словно «выбирают» себе определенный распорядок жизни и спокойно ему следуют. Все, что требуется в таком случае от родителей, — мягко поддерживать естественный ритм ребенка. Другим малышам надо помочь настроить «внутренние часы». Если структура, предложенная извне (то есть взрослыми) не очень жесткая и не создает для крохи неприятных переживаний, она становится залогом предсказуемости и постоянства внешнего мира.

Канва повседневности
Чем старше ребенок, тем полезнее для него упорядоченность повседневной жизни. Благодаря структурированию времени, которое в этом возрасте обеспечивают взрослые, малыш усваивает, что мир надежен, предсказуем и последователен. Если же время остается для крохи хаотичным, а события приходят беспорядочно, он не знает, чего и когда ожидать от взрослых, испытывает неуверенность, неопределенность и, как следствие, — тревогу.

К третьему году ребенок должен накопить довольно значительный опыт обращения со временем, представлять себе примерную продолжительность привычных событий. Эти чисто бытовые, повседневные показатели становятся для ребенка первыми ориентирами во времени. Например, для двух-, трехлетнего ребенка утро — это завтрак и прогулка, а вечер — чтение книжек с мамой, ужин и купание перед сном. Если при чтении знакомых ему книг или рассказывании сказок взрослый попробует «перескочить» через строчки или опустить многократные повторения, то встретит бурное возмущение — так малыш требует строгого соблюдения усвоенных последовательностей. Немного позже к бытовым «сигналам точного времени» присоединяются более глобальные, природные «временные вехи». Так, проснувшийся ранним утром малыш бормочет: «Еще ночь, потому что темно».

Четкий ритм жизни помогает развить «временной глазомер», который формируется сложнее пространственного, линейного глазомера и практически бездействует, если повседневность малыша не упорядочена.

Разумеется, в любом возрасте нельзя возводить режим в ранг культа; периодические отступления неизбежны (например, приехали гости с детьми и время сна сдвинется на часок — ничего страшного!). Да и просто заигравшийся малыш-дошкольник порой увлекается так, что попадает во вневременной «поток», сходный с эмоциональным состоянием новорожденного. Неудивительно, что в такие моменты мамины призывы поторопиться ничего не значат. Чтобы «возвращение к действительности» не сопровождалось обидой и слезами, проводите его дипломатично. Заранее предупреждайте кроху, используя понятные ему «единицы времени»: «Достраивай этот гараж для машинки и приходи обедать», а через пять минут, обязательно похвалив постройку и самого юного ваятеля, просто предложите ему не менее интересное занятие: «Поможешь мне расставить тарелки и разложить хлеб?».

«Я сам, понимаете, сам умею часы узнавать по часам!»
«Мы вернемся через неделю!», — обещает трехлетний Ваня, собираясь с няней на прогулку. Второй сын, Саша, в возрасте четырех лет очень любил узнавать время по телефону и важно отчитываться: «Сейчас... двадцать пятьдесят часов!». Старшая Ира, тоже в 4 года, часто будила всех, сообщая «точное» время: «Все вставайте, уже без часу час!». Два года спустя, взглянув на электронное табло часов, Ира действительно называла время, но не умела повторить этот подвиг с обычными часами. Она не понимала, о чем говорит, а просто считывала числа, обозначающие часы и минуты.

В младшем дошкольном возрасте существует смутный поначалу образ прошлого (зачатки его появляются еще в младенчестве, в первую очередь, на основании того, что близкие люди время от времени уходят, но потом возвращаются). Представление же о будущем по-прежнему отсутствует.

Двухлетнему малышу просто не под силу спокойно, без слез расстаться с мамой, даже если уходит она совсем ненадолго. Ведь представить, что скоро наступит «после обеда» и мама вернется, он пока не в состоянии. Все разговоры взрослых о том, что «мы уходим домой через десять минут» или «братик родится через месяц», для младших дошкольников совершенно абстрактны. Сын моей подруги, ожидавшей второго ребенка, изобретал множество способов «ускорить время», чтобы побыстрее увидеть братика. Кроме того, в представлении маленького ребенка прошлое и будущее могут меняться местами: «Когда Саша станет маленький, будет кататься в колясочке!», — говорит трехлетний Ваня о старшем брате.

Не осознавая сути времени, дети всегда готовы щегольнуть знанием терминов. Моя дочь в пять лет уже знала, что минута — это шестьдесят секунд. Когда я просила ее «подождать ровно минуточку», она начинала отсчитывать с такой невероятной скоростью, что «глотала» большую часть звуков. Например, от «четырнадцать» оставалось «чня». Отсчитав таким образом свою собственную «минуточку» секунд за пятнадцать, она бурно возмущалась, что мамина минутка еще не прошла.

Реально представлять себе некоторые перспективы своей жизни, довольно свободно обращаться со временем, строить прогнозы на основе прошлого опыта и планировать ближайшие события ребенок начинает примерно к шести годам.

Если вы не хотите, чтобы для сына или дочки время и пространство потеряли связь, не избавляйтесь от традиционных настенных часов со стрелками, и подарите малышу (лучше в двух экземплярах — на одну минуту и на три, пять или десять). Благодаря им дошкольник наглядно усвоит, что такое минута, и поймет, что ее продолжительность никогда не ускоряется и не замедляется, и не зависит от стараний человека.

Елена Черненко

Журнал "Мир семьи" октябрь 2006 года